Писатель и журналист Амброз Бирс считал, что терпение — это «ослабленная форма отчаяния, замаскированная под добродетель», а отец-основатель США Бенджамин Франклин писал: «Способный терпеть способен добиваться всего, чего хочет». Одной из этих цитат Хидэо Кодзима вполне мог бы открыть Death Stranding. Как это часто бывает с эпиграфами, при запуске игроки пропустили бы это мимо ушей, но затем, в концовке (но если говорить объективно, то уже на исходе третьего часа), сполна оценили бы постиронию гения.
Однако начинается Death Stranding иначе: с пространной мысли из произведения японского писателя Кобо Абэ о палках и веревках в жизни людей. Сама по себе цитата, конечно, говорит не об играх, но Кодзима умело адаптировал её к реалиям индустрии: по мнению геймдизайнера, абсолютное большинство компаний сегодня делает игры про «палки» — то есть про оружие и конфликты между людьми. С Death Stranding японец решил изменить подход и включил в игру еще и «веревку» — средство для связи и удержания позитивных моментов в нашей жизни.
Впервые Кодзима заговорил о видеоиграх словами Кобо Абэ еще в июне 2016 года, и уже тогда многие стали коситься на него с подозрением. Как оказалось, не зря — каким бы низменным ни было удовольствие от избиения людей палками, оно хотя бы приносило аудитории радость, в отличие от экспериментов с веревками. Кроме того, Кодзиме всегда удавалось манипулировать историей так, чтобы кровавый след Снейка в Metal Gear Solid неизменно оказывался благим и социально значимым делом.
Вполне логично, что аудитория не оценила резкую смену курса в творчестве японца. Была надежда, что выход игры раскроет всем глаза, перевернет индустрию и, может, даже начнет эру веревочных игр, но в первых же журнальных рецензиях на Death Stranding откровенно черной нитью прошла страшная мысль: Кодзима промахнулся.
Особенно показательной стала реакция автора EDGE, который попросту не смог закончить прохождение. А раз веревочную игру Кодзимы не прошел (читайте: не понял) даже профессиональный критик, то и от широкой аудитории другого ожидать было бы глупо. В ночь на 8 ноября состоялся мировой релиз экшна, и уже утром можно было констатировать — чуда действительно не случилось. Пользовательская оценка Death Stranding на Metacritic составила печальные 6,1 балла — на уровне малобюджетного хоррора Saw и давно мёртвой Battlefield Heroes. Вряд ли на это рассчитывали в компании, приглашая голливудских звезд и позиционируя игру как главный эксклюзив осени, верно?
Примерно так я бы писал этот текст, если бы мы с вами жили в другой реальности — той, где Кодзима закончил сюжет Metal Gear Solid, стал сотрудником месяца в Konami и выпустил Death Stranding под руководством издателя. В том мире игру бы назвали «новой MGS», развесили бы её постеры по всему миру, а на E3 отвели DS почетное место в концовке шоу.
У меня нет сомнений, что в этом случае палок в финальном продукте было бы куда больше, чем пресловутых веревок. Однако мы живем в другом мире — здесь Кодзима со скандалом покинул Konami, открыл свою студию и, собрав с миру по текстуре или музыкальному треку, решил сваять долгожданный авторский проект — настоящую A Hideo Kojima Game (а может, даже и The).
Открыто о том, что в Konami сдерживали его творческий потенциал, Кодзима до сих пор не сказал — вероятно, сыграла корпоративная этика, которую в японцев закладывают с рождения. Однако по его твитам и рассказам в прессе можно сделать все необходимые выводы.
Сразу повеяло сплавом гениальности и претенциозности, верно? Вторая цитата на самом деле принадлежит не Кодзиме — она собрана из двух высказываний Винсента Ван Гога, но согласитесь — слова очень органично смотрятся под именем японского геймдизайнера.
Когда он раз за разом ломал четвертую стену в первых Metal Gear Solid, мы дружно называли Кодзиму гением, забывая о том, что добрую половину его идей на этапе предпродакшна отклоняли боссы Konami. Конечно, на бумаге такая цензура звучит ужасно, но именно за счет неё культовая серия игр про Снейка не превратилась в откровенный артхаус — именно издатель поддерживал этот баланс.
С Death Stranding же Кодзима впервые получил полную творческую свободу, и это привело к закономерному результату. Игра получилась сложной и непонятной, местами нудной, с неоднозначным геймплеем, странным сюжетом и непростительно длинным хронометражем (по крайней мере, об этом говорят рецензенты). Зато это настоящий продукт Кодзимы, по сути — инди-разработка, которая является скорее произведением элитарного искусства, высказыванием, чем продуктом развлекательной индустрии.
Написанное выше — не мои домыслы. Об этом за три месяца до релиза Death Stranding сказал Трой Бейкер, один из актеров озвучки игры: «Конечно, это будет высказывание! Если вы знаете Кодзиму, то должны понимать, что он не делает “игры” [в привычном понимании слова]. Он потрясающе создает миры, пытается подтолкнуть общество вперед, а не просто создавать копии [других продуктов]».
Теперь давайте проведем своеобразный мысленный эксперимент и заменим игру Death Stranding на аналогичное произведение из другой области искусства. К примеру, в октябре 2018 года все крупные СМИ писали о картине уличного художника Бэнкси, которая самоуничтожилась в момент её продажи на аукционе. Получился яркий арт-перформанс, о котором еще долго спорили в обществе. Одни посчитали, что картина навсегда утрачена, другие — что теперь изображение можно продать вдвое дороже, ведь оно обросло настоящей историей.
Как оказалось, в полной мере оценить ситуацию не смогли даже призванные эксперты: картина не стала дороже, но и в мусорный бак не отправилась. Анонимный коллекционер приобрел «уничтоженное» произведение за миллион фунтов — ранее столько же заплатили на аукционе за еще целый вариант картины.
Признаюсь честно, даже будь у меня лишний миллион — я бы потратил его иначе, потому что никогда не любил творчество Бэнкси. Но вряд ли мой отказ от картины мог бы сделать её менее ценной в глазах той самой узкой целевой аудитории, верно?
Кому-то пример покажется неудачным — в конце концов, современных художников принято ругать. Но замените Бэнкси на Ван Гога, и суть останется прежней. Я не хочу сказать, что Death Stranding — это «Звездная ночь» нашего времени, которую скоро признают шедевром и выставят в галерее. Но эта игра — своеобразная квинтэссенция всех мыслей и переживаний Кодзимы, его опус магнум или по крайней мере попытка этого достичь.
При этом далеко не все художники остались в истории и не все поэты стали темами дипломных работ на филфаках мира. А значит, и Кодзиму еще очень рано превозносить — вполне возможно, что Death Stranding так и не найдет своего ценителя и вскоре будет забыта. Но такого рода эксперименты — это то, чего сегодня очень не хватает игровой индустрии, давно погрязшей в самокопировании и погоне за прибылью.
Кодзима сегодня делает сразу два дела. Во-первых, напоминает рынку о славном прошлом, которое мы потеряли, — о мире сумасшедших идей и креаторов-энтузиастов, которые сегодняшние «кранчи» считали обычным рабочим графиком. А во-вторых, толкает игры вперед — в неизвестное будущее, где их ждут коллаборации с голливудскими звездами и споры о высоком искусстве.
В том мире, где политики и ТВ обвиняют игры в масс-шутинге, Кодзиме удалось проникнуть в СМИ и рассказать о том, что игры — это искусство, даже на Первом канале. И что же это, как не те самые веревки и связи, о которых он говорил еще в 2016-м? Как настоящий постмодернист, Кодзима в своем произведении стремится выйти за рамки сугубо виртуального мира, и у него это уже получилось — нам же осталось это лишь осознать.
