Северная Корея, пожалуй, самая закрытая и загадочная страна на планете, живущая в собственном мире. Что в действительности происходит за железным занавесом, не знает никто. В медиа постоянно всплывают фантастические слухи про очередное невероятное событие из Северной Кореи, как, например, самоличный расстрел Ким Чен Ыном своих министров и любовниц из зенитного орудия или крупнокалиберного пулемета (разве что до ядерной ракеты дело пока не дошло). Часто такие новости оказываются фейками, однако и реальных безумств в истории семейства Ким хватает. Одно из них настолько абсурдно и комично, что в него сложно поверить, но в 1978 году Ким Чен Ир (сын вождя Ким Ир Сена и будущий правитель Кореи) похитил южнокорейцев актрису Чхве Ын Хи и режиссера Син Сан Ока, чтобы поднять кинематограф страны с колен и покорить Запад. Плодом этого насильственного союза стал один из самых странных и безумных фантастических фильмов своего времени — «Пульгасари». Эта идеологически «правильная» пародия на «Годзиллу» оказалась настолько плоха и нелепа, что спустя годы обрела культовый статус. Что (и кто) стоит за созданием картины и почему «Пульгасари» оказался как минимум любопытным фильмом — в материале Cybersport.ru.
Ким Чен Ир — главный киноман КНДР
Начать эту историю стоит издалека. После Второй мировой войны с Кореей, которая была под оккупацией Японии, произошло то же самое, что и с Германией: страну поделили на две части по 38-й параллели. Север был под протекторатом СССР и Китая, а Юг оказался зоной влияния США и их союзников. В 1950-м началась корейская война, активная фаза которой продолжалась три года. Ни одной из сторон так и не удалось завоевать соседа, поэтому все остались при своем (кстати, мирного договора между странами нет до сих пор). В результате длительной оккупации, а потом истощающих боевых действий обе страны оказались в довольно плачевном состоянии. Хотя в 50-60-е северянам жилось даже лучше соседей: тут и дотации от социалистических союзников помогли, и неплохие возможности экспорта.
И если битвы на полях потихоньку стихли, то вот информационная, культурная и идеологическая конфронтация распалялась все сильнее. Обе стороны активно демонизировали своих соседей, причем в случае южнокорейской пропаганды — в прямом смысле этого слова: там школьников убеждали, что коммунисты — не люди, а настоящие дьяволы. Северяне же не только поносили капиталистический мир, но и рьяно восхваляли самого Ким Ир Сена. Радио, книги, театр — все работало на создание чуть ли не божественного образа вождя. Очень скоро Ким Ир Сен из обычного партизана и ставленника СССР превратился в главного героя нации, в одиночку изгнавшего японцев (роль союзных стран была сведена к минимуму) и почти победившего США (победу надо ещё чуть-чуть подождать). Биография Ким Ир Сена, как и сама история Кореи и всего мира, переписывалась чуть ли не каждый день, обрастая все новыми и новыми фантастическими фактами. Казалось бы, пропагандистская машина и так уже работала на полную мощность, однако у Ким Чен Ира — сына великого вождя — были еще более амбициозные планы.
Ким Чен Ир, который впоследствии будет управлять КНДР почти 20 лет, изначально не особенно интересовался партийными делами. К слову, второго великого вождя Севера вообще довольно долго звали просто Юра — ребенок родился в СССР, где и получил имя Юрий Ирсенович Ким. Сын Ким Ир Сена любил вечеринки, дорогие автомобили и внимание девушек. Однако главным его увлечением было кино. Когда в руках Ким Чен Ира оказались партийные ресурсы, он создал целый специальный отдел, который занимался кинопрокатом исключительно для одного человека. Дипломаты Северной Кореи в разных странах копировали пленки с новыми лентами, потом их доставляли за железный занавес, где существовал отдел переводчиков и актеров озвучивания, которые создавали полный дубляж фильмов на корейский для вождя. Его личная коллекция насчитывала десятки тысяч картин со всего мира (в том числе от южных соседей), поэтому Ким Чен Ира можно с уверенностью назвать главным и единственным киноманом КНДР. Поэтому будущий вождь отлично понимал, что их собственная северокорейская студия выпускает откровенный мусор.
Пусть КНДР и пыталась полностью отмежеваться от советского социализма и даже создала собственную марксистскую идеологию чучхе, Ким Чен Ир был полностью согласен с Лениным в одном: кино — важнейшее из искусств. Ким Ир Сен назначил сына ответственным за пропагандистскую машину КНДР, где будущий вождь начал реализовывать свои амбиции.
Ким Чен Ир становится продюсером и режиссером
Кино было не просто единственным развлечением для большинства северокорейцев: увлекаться им буквально предписывалось. Новые ленты привозили даже в отдаленные села на мобильных проекторах, а пропускать сеансы было крайне предосудительно. Поэтому за показатели проката в своей стране северокорейские киноделы никогда не переживали, а потому качество картин оставляло желать лучшего. К тому же фильмы КНДР полностью состояли из пропаганды и зачастую были посвящены Ким Ир Сену и его борьбе (с японцами, южанами, США, империалистами всех стран и дальше по списку). Да и опыта и навыков у местных киноделов практически не было. Поэтому Ким Чен Ир вскоре стал не просто высшим управленцем, но и важнейшим человеком на самой съемочной площадке. Сын Ким Ир Сена был и чтец, и жнец, и монтажер, и оператор, и сценарист, и руководитель кастинга.
Ким Чен Ир даже написал собственный трактат о кино, который, естественно, был обязателен к прочтению (как и десятки других монографий вождя и его сына). В нем «любимый руководитель» (как называли тогда Ким Чен Ира) не только объяснял общие принципы создания художественных образов и историй, но и выдвинул свою теорию о необходимости «идеологического зерна» в каждой картине. Ким Чен Ир хотел создавать не просто документальные политические агитки, а полноценные художественные произведения, которые бы при этом соответствовали идеологии КНДР. И у него действительно получилось это реализовать.
Под руководством Ким Чен Ира было выпущено несколько относительно успешных фильмов, например «Море крови» и «Цветочница». Последняя лента и вовсе имела внушительный успех за рубежом (в рамках Восточного блока, конечно) и фантастический прокат в Китае. Картина даже стала обладателем международной премии на фестивале в Карловых Варах (главный кинофестиваль Восточного блока в то время). Естественно, все ленты были посвящены классовой борьбе с буржуазией и, как ни странно, сняты по пьесам Ким Ир Сена, которые, согласно местной пропаганде, он написал, будучи в тюрьме у японцев.
Эти локальные успехи, конечно, раззадорили пыл Ким Чен Ира, который уже всерьез мечтал оказаться в Каннах или заполучить статуэтку «Оскара» и вообще устроить культурный захват Запада с помощью кино (а заодно заработать денег, ведь экономика слабела с каждым годом). Однако до международного признания северокорейский кинематограф недотягивал, и Ким Чен Ир это понимал. А вот соседи к тому времени уже не только начали вставать с колен в экономическом плане, но и успели заполучить приз на Берлинском кинофестивале. И тогда у Ким Чен Ира родился план.
Операция «Похищение»
Все наверняка слышали истории о сбежавших из Северной Кореи политиках, военных, ученых и обычных гражданах. Историй о том, как люди в поисках счастливой и беззаботной жизни бегут, наоборот, в страну чучхе, как-то совсем немного. Эта тенденция существует не только сейчас, но и была актуальна в 70-х годах прошлого века. Кимы решали ее просто: если человек сам не идет к нам, надо ему помочь. КНДР активно похищала южан, европейцев, арабов, японцев и вообще всех, кто мог как-то пригодиться. Новоприбывшие северокорейцы становились учителями языков и научными, военными и техническими консультантами, которые должны были помочь стране сократить отставание от других держав.
Среди тех, кто потребовались социалистическому раю, оказались южнокорейская актриса Чхве Ын Хи и ее муж, режиссер Син Сан Ок. Этот творческий тандем десятилетиями снимал кино на родине и даже получил того самого «Берлинского медведя». Правда, в 70-е дела у пары пошли не очень, причем на всех фронтах: измены Син Сан Ока разрушили брак, а бунтарство и безалаберность режиссера поссорили его компанию с правительством и привели к разорению студии. Этими проблемами и воспользовался Ким Чен Ир. В 1978 году некие посредники обратились к актрисе с предложением от якобы китайских продюсеров — детали предлагалось обсудить лично в Гонконге. Там с помощью агентов Севера и местных информаторов девушку похитили и на лодке перевезли в КНДР.
Сан Ок, живший тогда за границей, узнав об исчезновении бывшей жены, бросился ее разыскивать. Забавно, что изначально местная полиция подозревала самого Сина и не верила в его предположения про возможное похищение северокорейцами. Спустя несколько месяцев по похожей схеме был пойман и доставлен в КНДР уже сам режиссер.
В социалистическом раю у пары изначально были очень разные судьбы. К Чхве сразу относились как к царице, пусть и держали под семью замками на вилле и постоянно подвергали идеологической обработке (читать и переписывать трактаты Кимов по несколько часов — та еще задача). У Сина дела пошли чуть хуже: режиссер дважды пытался сбежать, из-за чего оказывался в тюрьме. И если после первого побега его заключение оставалось относительно комфортным, то во второй раз он более чем на год угодил в корейскую тюрьму строгого режима, из которой живыми люди обычно не возвращались. И пока Син переосмысливал свою жизнь и творчество, сидя по 12 часов в одной позе (местное наказание), и сажал здоровье, Чхве становилась главной звездой КНДР, снявшись в ряде фильмов и открыв курсы по актерскому мастерству. О судьбе друг друга бывшие супруги не знали несколько лет.
Чхве стала главной женщиной КНДР, младший Ким даже вводил правила стиля для девушек, основываясь на образе актрисы. Чхве подняла уровень актерского мастерства в стране, но для создания качественной ленты этого было мало. И тогда Ким Чен Ир решил, что Син уже усвоил урок и пора паре наконец воссоединиться. Бывшие супруги встретились на одной из вечеринок, устроенных Кимом, и после этого вновь сошлись. Пара начала в поте лица поднимать северокорейский кинематограф с колен и попутно разрабатывать план побега. К слову, успехи у творческого тандема действительно были: их ленты показывали в странах Восточного блока, а за картину «Соль» актриса получила приз за лучшую женскую роль на 14-м Московском международном кинофестивале. Но Ким Чен Ир считал это только началом — ему была нужна настоящая кинематографическая бомба.
Социалистическая «Годзилла»
Ким Чен Ир очень хотел снять блокбастер, который мог бы поразить западного зрителя. И поэтому «любимый руководитель» дал похищенной паре относительную творческую свободу, что заметно по всем их лентам того периода и что резко отличало фильмы Сина от других корейских картин. Однако, естественно, свои правки и советы на всех этапах производства сын вождя все-таки вносил.
Ким Чен Иру очень нравилась японская франшиза про Годзиллу, в которой начиная с 1955-го исправно штамповали по ленте каждый год, и именно она вдохновила его на новый кинематографический подвиг. За основу для будущего блокбастера, который должен был покорить Запад, была взята легенда о пульгасари — существе, представляющем собой помесь буйвола, медведя, слона и тигра и питающемся железом. Естественно, историю про монстра вновь обернули в идеологически верную конструкцию классовой борьбы с японскими империалистами.
Сюжет переносит нас в XIV век. Корейский народ страдает под гнетом японских завоевателей. Для борьбы с мятежниками японцы решают пополнить запасы оружия и обращаются к местному кузнецу, чтобы он из отобранной у селян утвари выковал для них мечи. Кузнец отказывается, за что отправляется под стражу, где умирает от голода. Перед смертью он лепит маленькую фигурку пульгасари и просит богов услышать его молитвы и вдохнуть в нее жизнь. Дочь кузнеца, забравшая фигурку, случайно проливает на нее кровь во время шитья, и древний монстр оживает.
Изначально он похож на маленькую детскую игрушку, но с каждым съеденным металлическим предметом растет.
Кстати, для роли пульгасари был «приглашен» японский актер, который снимался в качестве Годзиллы и нескольких его фантастических соперников в разных частях франшизы.
Постепенно пульгасари из медвежонка Барни становится уже вполне себе здоровым медведем, который останавливает казнь мятежников и спасает крестьян. Корейцы понимают, что пульгасари — единственная их надежда в борьбе с японцами. И так начинается полномасштабное восстание, ведь терпеть гнет проклятых империалистов больше никто не может. В «Пульгасари», да и вообще во всех северокорейских фильмах, японцы предстают в образе жестоких садистов, которые вечно пьянствуют и зловеще хохочут.
С помощью пульгасари мятежники выигрывают несколько стычек с японской армией. Кстати, обратите внимание на боевые сцены. Ладно еще, что общий уровень постановки сражений заметно уступает азиатским боевикам того времени, но эти звуковые эффекты… Их даже сложно с чем-то сравнить.
Японцы понимают, что в лобовом столкновении с пульгасари не справиться, и решают похитить дочь кузнеца, которой монстр полностью подчиняется. План в итоге проваливается, и бравые мятежники под раскаты громовой поступи своего немого любителя железа вновь побеждают.
И вот мятежники уже штурмуют крепость, в которой засели злые японцы. Империалисты оказались настолько коварными, что в XIV уже раздобыли аналоги РПГ, из которых нещадно палили по пульгасари. Сцена просто гениальна.
Единственное, чем может похвастаться северокорейский кинематограф, — бюджетами своих картин. Ким Чен Ир не жалел денег на искусство и на тех, кто им занимался. «Любимый руководитель» удовлетворял все просьбы Сина как в «Пульгасари», так и в других картинах. Сам режиссер рассказывал, что младший Ким буквально сорил деньгами во имя кино. Например, однажды Син попросил денег на создание макета поезда, чтобы его взорвать. Ким Чен Ир ответил: «Зачем нужен макет, если можно взорвать настоящий поезд?» — и организовал взрыв. В «Пульгасари» размах съемок заметен в батальных сценах. Пусть они и плохо сняты, но количество людей для массовки, взрывов и подожженных объектов действительно поражает.
Японцам все-таки удалось устроить ловушку для пульгасари, заманив его в пещеру и завалив там (в конце концов, каждый великий северокорейский революционер должен посидеть в темнице). Спасать надежду нации пришла дочь кузнеца, которая прошмыгнула мимо пьянствующих японских солдат и вновь пролила свою кровь на место, где был погребен пульгасари. Опустим тот факт, что пара капель крови вряд ли бы прошла сквозь огромную толщу камней, и лучше поговорим об образах врагов чучхе в кино. Как уже упоминалось, японцы всегда показывались жестокими, развратными садистами-пьяницами, но при этом все-таки оставались симпатичными. Никаких внешних изъянов, кроме полноты для самых богатых буржуев, северокорейцы не придумывали — в отличие от показываемых ими американцев и других западных империалистов. Тут их фантазии не было предела: американцев изображали скрюченными, горбатыми, со впавшими глазами, длинными ногтями и вообще максимально болезненными и противными алчными людишками. В северокорейских фильмах Сина, правда, этот образ был несколько изменен и стал не таким вопиюще абсурдным.
Но вернемся к «Пульгасари»: те несколько капель крови все-таки достигли монстра, и он пробудился, полностью уничтожив японцев, а заодно и съев все их железо. И даже после победы пульгасари не переставал есть, чем вынудил дочь кузнеца пойти на крайние меры и избавиться от спасителя нации довольно необычным способом. Девушка залезла в колокол (да-да), а пульгасари его съел. Находясь внутри монстра, дочь кузнеца попросила его уйти из этого мира, после чего тот превратился в камень и взорвался. Из обломков появился маленький пульгасари, который забрался на гору, обратился к небу и… превратился в светлячка из Warcraft III, после чего вселился в тело дочери кузнеца. Следом крупным планом показали девичьи слезы сквозь закрытые веки и… титры. Ничего не поняли? Это нормально.
Ким Чен Ир был в восторге от картины, которая в итоге была готова в 1985 году. Он был уверен, что «Пульгасари» покорит Запад, но этого не случилось. Фильм, который смотрелся бы инновационно в 60-е, к тому моменту выглядел максимально нелепо. Мир уже видел трилогию «Звездных войн», «Бегущего по лезвию», «Терминатора», «Нечто», которые по всем статьям, начиная от спецэффектов и заканчивая операторской работой, были на десять голов выше «северокорейского блокбастера».
Фильм провалился в странах Восточного блока и пролетел мимо всех западных фестивалей, вызывая у зрителей за пределами КНДР только смех, а не страх перед грозным пульгасари и величественным северокорейским кинематографом.
Релиз «Пульгасари», как и работа над другими картинами, увеличили степень доверия Ким Чен Ира к Сину и Чхве, благодаря чему пару под надзором спецслужб отпустили на переговоры об открытии нового офиса кинокомпании и прокате фильма в Австрию — страну не из Восточного блока. Там им удалось обмануть своих «охранников» и сбежать в американское посольство. Спустя восемь лет пара наконец получила свободу.
Кринж, ставший классикой и острым политическим высказыванием
Любопытно, что после северокорейского периода у Сина больше не было хоть сколько-нибудь примечательных картин. Режиссер, так долго мечтавший о покорении Голливуда, уже не успевал за трендами и не смог вписаться в кинематограф того времени. Чхве, в свою очередь, и не стремилась возвращаться в кино и просто посвятила себя семье.
А вот «Пульгасари», в отличие от Сина, с годами, наоборот, расцвел. Это оказался тот самый случай, когда настолько плохо, что хорошо. Картину начали показывать в видеосалонах, и она обрела своих почитателей. Аляповатость, несуразность и комический пафос происходящего на экране действа сделали фильм культовым в узких кругах. Это чуть ли не единственная работа Сина за всю его карьеру, которую вы сейчас сможете найти на IMDb и даже прочесть о ней отзывы. К слову, как на западном агрегаторе оценок, так и на российском «Кинопоиске» у ленты больше пяти баллов.
С годами критики начали не просто посмеиваться над «Пульгасари», а находить там тонкие и смелые политические высказывания. Например, самого монстра стали ассоциировать с Ким Ир Сеном, которому десятилетиями сама КНДР создавала образ героя революции. Пульгасари ведь, как и великий вождь, согласно пропаганде, по сути, в одиночку победил японцев, освободив рабочий класс от гнета. Вот только голод пульгасари нельзя было утолить, и скоро он стал опасен и разрушителен для собственного народа, обобрав его и поставив на грань выживания. Разве не символично?
В одной из последних сцен фильма главная героиня понимает, что пульгасари приведет корейцев к нищете, а позже уничтожит и весь мир. Со слезами на глазах она произносит: «Пульгасари, ты наш спаситель, но ты станешь нашим врагом». Остановив мировую революцию и уничтожив главного ее героя, героиня буквально нарушила все идеологические постулаты КНДР.
Сам Син не говорил, что пытался наделить «Пульгасари» подобными смыслами, ведь ему было важно втереться в доверие к Ким Чен Иру и во всем потакать диктатору, чтобы в итоге сбежать. Да и сам «любимый руководитель» не увидел крамолы в финале «Пульгасари», раз пропустил фильм в прокат.
А вот имя сбежавшего режиссера из титров Ким Чен Ир в итоге удалил. Причем так произошло со всеми северокорейскими лентами Сина. Ким Чен Ир вообще попытался уничтожить любые упоминания и намеки на существование «предавшей» его пары. И для Сина это стало проблемой. После того как «Пульгасари» стал своеобразным феноменом мирового кинематографа, режиссер хотел получить свой процент за этот успех, однако никаких прав на фильм у него не было.
Впрочем, один повод для гордости у Сина все же был, и дело не только в культовости, которую обрел «Пульгасари». Перебежчики неоднократно рассказывали, что фильмы южнокорейского режиссера, которые привнесли в северокорейский кинематограф больше индивидуальности у персонажей, любовные линии и даже легкую эротику, а также сцены, снятые в европейских странах Восточного блока, были не только главной отдушиной для простых работяг, но и окном во внешний мир, которое помогло людям иначе посмотреть на многие постулаты чучхе.
После побега Сина и Чхве северокорейский кинематограф окончательно пришел в упадок — Ким Чен Ир переориентировался на анимацию, а попытки покорить Голливуд были прекращены. «Пульгасари» и несколько других лент Сина, вышедшие в тот же период, стали последними фрагментами северокорейской культуры, с которыми могли познакомиться люди по другую сторону железного занавеса.
