Забавный факт: никто не знает точно и до конца, что такое это культовое кино, как и из чего оно формируется, существует ли какая-то системность в том, как оно появляется, и является ли проверка временем ключевым фактором в его становлении. Настоящая проблема уровня квантовой культурной запутанности. Как бы то ни было, пока учёные и фанаты спорят, фильмы делаются, смотрятся и живут. И чем больше мы соприкасаемся с понятием «культовое кино», тем чаще у нас возникают вопросы о том, как можно определить, что это тот самый святой Грааль, по каким критериям мы можем его распознать и возможно ли его создать намеренно и с нуля. Пришло время разобраться.
Культовость: что это такое
Давайте для начала разберёмся с семантикой слова «культовый». Мы знаем культ как некое поклонение чему-либо вопреки логике и объективным причинам. И обычно «культ» воспринимается в негативной коннотации, потому что его приверженец в наших глазах способен на разные страшные вещи во имя обожаемого им существа. Быстренько вспоминаем вторую часть Outlast и бежим со всех ног от тех, кто зовёт себя культистами. Культ чего-то или кого-то — это своеобразное проявление любви к объекту, использование его в качестве выражения личных переживаний.
Было время, когда исследователи с уверенностью закрепляли статус культовости именно за так называемыми midnight movies и «низкобюджетными» или трешовыми фильмами категории B, которые раньше по телику или в грайндхаус-кинотеатрах можно было посмотреть исключительно в ночное время. Потому что эти непопулярные фильмы даже при всей своей нишевости всё же смогли получить любовь определённой аудитории. Это история, например, о «Шоу ужасов Рокки Хоррора» и кислотном вестерне El Topo Ходоровски, у которых фанатов было просто не счесть. Или о «Блудливой Калифорнии» на 2х2 в лучшие времена телеканала.
Тем не менее статус культовости этим не ограничивается. Он может в равной степени зависеть и от маркетинговой стратегии, которая направлена на фанатов и ЦА киноленты.
Ещё одно определение культового фильма — это крупнобюджетный релиз, который не окупился во время проката. И несмотря на это, у него есть преданная фанбаза, которая любит его вопреки всякой логике — за атмосферу, за единственного крутого персонажа, за что угодно, что зацепило именно их, но не массового зрителя. И со временем эти фильмы становятся все более известными, даже среди тех зрителей, которые изначально их не замечали.
Тот же «Бойцовский клуб» — отличный пример подобной точки зрения. Фильм, изначально не шибко популярный: когда он вышел в прокат, продюсеры шатались от ужаса осознания того факта, что подобный неполиткорректный проект вышел на экраны. Фильм изначально восприняли как пропаганду насилия (что-то нам это напоминает, не правда ли?). Отдел пиара «Бойцовского клуба» здесь тоже постарался: трейлеры фильма часто показывали в перерывах матчей по реслингу. Люди опасались, что молодёжь будет копировать такую привлекательную манеру поведения и начнётся полный хаос. К тому же картина изначально потерпела крах в кассовых сборах: поначалу она собрала лишь $37 млн против затраченных $63 млн. Впоследствии люди и СМИ стали возвращаться к этому фильму, потому что исторические реалии обращали внимание на насилие и пересмотр философских устоев. Во многом на это повлиял инцидент 9/11, который создатели будто предсказывали в финале «Бойцовского клуба», или массовое убийство в Морумби, когда 3 ноября 1999 года некий Матеуш да Кошта Мейра открыл стрельбу в зале кинотеатра торгового центра во время показа «Бойцовского клуба». Он убил трёх человек и ранил ещё четверых. Страх был сильным, но идейное наполнение, культурная важность и своевременность «Бойцовского клуба» оказались ещё сильнее. По прошествии времени, вместе с изменением культуры, фильм стали больше смотреть и изучать, признавать его провокационным, но достойным существования. И как последствие такого широкого резонанса, вокруг картины образовался культ, в который вписали себя многие крупные деятели кинематографа — например, Квентин Тарантино.
Культовость: из чего она может состоять
Культовый фильм — настоящий клад для продюсеров. Это то самое бессмертное произведение, на котором можно срубить бабла бесконечными ретроспективами и повторными прокатами в кинотеатрах, мерчем, спин-оффами, сиквелами (которые, скорее всего, не залетят так же, как оригинал, но какую-то определённую кассу обязательно соберут). И один из самых ярких и насущных вопросов (не только для продюсеров, конечно, но и для всех интересующихся): можно ли снять культовый фильм намеренно?
Для этого постараемся детально рассмотреть структуру культового кино, выявить закономерности и пофантазировать, как можно создать аналогичный фильм — по некоему шаблону или с использованием конкретных культовость-образующих элементов. Удалось выделить ряд признаков культовости. Они не обязательно должны присутствовать все везде и сразу — иногда для обретения заветного статуса фильму может понадобиться всего пара-тройка.
Отсылки к другим культовым фильмам
В настоящий момент многие современные картины признаются культовыми из-за своей приверженности к традиции другого культового кино. Ну вот представьте, смотрите вы «Generation П», или «Агирре, гнев божий» и вдруг видите там отсылки к «Апокалипсису сегодня». Вы в восторге и получаете дофамин, потому что запомнили эту важную сцену из фильма, а теперь ещё и узнали его в другом произведении, а значит, стали владельцем сокровенного знания (здесь должен быть мем, где все танцуют на вечеринке, а парень в углу думает о том, что «они не знают»), о котором никто, кроме вас, даже не подозревает. Ещё вам это нравится, потому что вы в какой-то степени мысленно едины с создателями этих фильмов, посмотрели и по достоинству их оценили. То есть вам дали почувствовать себя умным, внимательным и активным сотворцом, да ещё и поощрили это приятным бонусом в виде отсылки. Хитрые какие, эти создатели.
Лёгкий поклон в сторону субкультур, их клише и жанров
И лёгкий, потому что зачастую он делается не с самым серьёзным лицом. Например, вы панк. И если вы будете в кино, то обязательно будете носить ирокез и «мартенсы», слушать The Velvet Underground и «Сектор Газа», агрессивно себя вести и не принимать эту реальность. Сказать, что это чистая правда и совпадение с реальностью, будет лукавством, потому что это просто набор отличительных черт, которые люди научились замечать издалека. Такие клише в культовом кино демонстративны и ироничны. Потому что ирония — это сложно. Нужно прекрасно знать предмет внимания, чтобы уметь над ним посмеяться. А внимательный и ревнивый зритель всегда заметит, что создатель не разбирается в предмете разговора. Или, наоборот, станет поощрять уважительное отношение к любимой субкультуре, если она правильно и реалистично отражена. Поэтому, например, мы искренне смеёмся над клишированными панками в «Панке из Солт-Лейк-Сити» и доверяем им как реальным носителям этой субкультуры. Потому что здесь налицо грамотное клиширование элементов субкультуры, которое позволило реальным причастным распознать этот код как дань уважения их любимому движению. И фильм этот, кстати, считается культовым.
Маргинальность
Вот видим мы в фильме маргинала: человека без определённого места жительства, культиста, нефора, борца с системой. Потерянного бедолагу, который просто хочет найти чего съесть на обед, а ещё, что не менее важно, является для нас проводником в удивительный мир, куда не заглянет ни один проклятый капиталист, — проводником к настоящему горьковскому «дну», где кроются брутальные характеры и правда жизни. «Вот это кайф», — говорим мы и с удовольствием отправляемся в путь. Мы не боимся идти за этими маргинальными сущностями в кино в том числе потому, что их просто показывают на экране и в глубине души мы знаем, что сейчас нам дадут ощутить невероятный опыт, но мы от этого ни в коем случае не пострадаем. Не будет гоп-стопа, не будет драки. Просто тихонечко посмотрим на этот другой, отличающийся мир. И эта условность — единственная. Маргиналы в культовом кино отличаются от маргиналов в классическом тем, что они начинают нам нравиться, мы готовы им следовать, узнавать, какие у них привычки, почему они пошли по другому пути. Как, например, в фильме «На игле» — почему парни, вопреки всем ожиданиям, выбрали не жизнь, работу и большой телевизор, а именно то, что имеют. И мы фанатеем от этого эксклюзивного опыта.
Во многом маргинальность проявляется ещё и в раскрытии табуированных тем, в целенаправленном эпатировании аудитории. Это работает на особенно сильную эмоциональную привязку к произведению. А прикипев, мы уже не можем оторваться. Как, например, мы мощно солидаризируемся с Трэвисом Биклом из «Таксиста» в его разрушительном желании очистить город, когда нас провоцируют историями из жизни проституток и простых гражданских, а затем ещё больше провоцируют возможностью отомстить миру за всё плохое. Когда Трэвис разживается оружием, мы получаем мощный эмоциональный импульс: он может это сделать, он способен, и он это сделает. И дальше мы уже не можем оторваться от экрана — следим за тем, как персонаж реализует наши жестокие сокровенные желания.
Мир фильма претендует на полноценное самостоятельное существование
Это не просто набор определённых условностей, это признаки иммерсивности — да-да, ещё одной странной и крайне подвижной категории в мире аудиовизуального контента. Фильмы с элементами иммерсивности (или полностью построенные на этой логике) рассказывают нам свои правила, и мы должны играть по ним, если хотим погрузиться в мир с головой. Эскапизм — вот спасение человечества. Иммерсивность может выражаться в очень разных вещах. Например, в «Бойцовском клубе» в ответственные моменты герои ломают четвёртую стену и объясняют нам правила мира, в котором они живут, рассказывают историю. Вот так нужно обрезать плёнку, чтобы получился 25-й кадр, а вот из этого жира получается лучшее мыло, а ещё для того, чтобы обрести свободу, нужно всё потерять, но об этом уже попозже. И мы уже не просто зрители — мы соучастники, часть истории. Круто же. Или другой, самый базовый пример — мир Гарри Поттера. Из фильма в фильм (и из книги в книгу) создатели знакомят нас с сотнями условностей этого проработанного мира, но делают это порционно и аккуратно, так, чтобы мы запоминали. И вот уже примерно к «Узнику Азкабана» вы прекрасно ориентируетесь в пространстве волшебного замка и прилегающей деревни, знаете, как работают палочки и заклинания и что вам нужно сделать, чтобы приручить гиппогрифа. Вы уже вместе с персонажами живете внутри этого мира и по его законам, и вам классно!
Лояльность аудитории
С этого вообще нужно было начинать. Что есть кино без зрителя? Мнение аудитории в культовом кино буквально «царь во дворца». Зачастую именно от поколения молодых зрителей зависит, что войдёт в историю или будет выброшено на её задворки. Да, этот мир невероятно жесток.
Зачастую лояльность зависит от того, попали ли создатели контента в боли аудитории или нет. Потому что это важно для любого зрителя — не просто подключение к персонажу, а наличие определённого культурного среза, похожей проблемы, до боли знакомого образа и тому подобного. Например, мы обожаем «Драйв». Почему? Неужели только из-за Райана Гослинга? Скорее, из-за того, что этот персонаж своей историей вскрыл боли целевой аудитории, показал, что одинокий, замкнутый, молчаливый человек может быть нереально крутым чуваком, разбивателем сердец красивых женщин. Ну буквально мы, не правда ли? И вспомните теглайн: «Некоторые герои реальны». Этот фильм позволяет нам не просто увидеть драйвовую историю со стороны, а максимально соприкоснуться с не самыми приятными сторонами процесса, стать соучастниками, сблизиться с главным героем психологически. Во многом именно эти возможности и завоевали аудиторию для «Драйва». Ну и потому что всем нравится Райан Гослинг.
Или другой пример: «B-Movie: Шум и ярость в Западном Берлине». Этот фильм не такой популярный, как «Драйв», но он никогда не канет в Лету, потому что у него есть лояльная аудитория, которая проявляет бешеный интерес к забористой истории Марка Ридера о временах, когда берлинская стена ещё разделяла страну на две диаметрально противоположные части. Здесь затронут тот самый общественно важный срез, аудитория которого никогда и никуда не исчезнет.
Наличие карликов
Когда вы говорите о Дэвиде Линче и «Твин Пикс», можете ли не упомянуть танцующего карлика в красном? А если и можете, то зачем вообще без него сериал смотреть? Или «Залечь на дно в Брюгге» — как вообще можно представить этот фильм без сцены, в которой Джордан Прентис радостно сидит в окружении проституток, пока главный герой рассуждает о бессмысленности жизни? Или вот в свежей «Сказке для старых» Романа Михайлова карлик — проводник, и только он знает дорогу к истине. Карлики — особенные, вроде и похожие на всех, а вроде и совсем другие, необычные; нам неловко на них смотреть, они автоматически наделяются специфическим статусом, что даёт им определённую свободу действий.
Бытует мнение, что часто «культисты» отождествляют себя с фриковатыми карликами в позитивном отношении, то есть воспринимают себя иными, не относящимися к мейнстримной и официальной культуре.
Наличие кроликов
Кролики в кино зачастую используются лишь в качестве некой постмодернистской пародии. В качестве примеров можем вспомнить диванные войска антропоморфных кроликов в короткометражке «Кролики» Дэвида Линча, страшного кролика-убийцу из «Монти Пайтон и Священный Грааль» Терри Гиллиама, огромного демонического кролика из «Донни Дарко» Ричарда Келли, классического белого кролика из «Матрицы». И вообще, если так подумать, существует довольно много культовых фильмов, в которых обязательно присутствуют кролики. Явно стоит обратить на это внимание.
Крутое оружие
Внимание: БЕРСЕРК-МОМЕНТ. Важную роль в культовом кино играет оружие, с помощью которого герои либо сражаются со злом, либо носят его в качестве фетиш-предмета, иногда символизирующего фаллос. Знак определённого преимущества над противником или жертвой. Чаще всего это бензопила («Последний дом слева», «Техасская резня бензопилой», трилогия «Зловещие мертвецы»), какой-нибудь самодельный бумстик или обрез («Зловещие мертвецы», «Брат», «Безумный Макс: Воин дороги»). Ну и, конечно же, притча во языцех — меч. В камне. Или у Гатса. Куда мы без него.
Деформации тела
Отрезанные уши, пенисы, выколотые глаза… Но особенно нас здесь интересуют уши. Задумайтесь, как часто вы видите оторванные уши в ваших любимых фильмах? На «Кинопоиске», кстати, даже можно найти список картин по фильтру «отрезанное ухо». Просто посмотрите и убедитесь, что больше половины перечисленных произведений зачастую в мировом кинематографе зовутся культовыми. Уши летели в «Большом Лебовски», отрезались в «Бешеных псах», отпадали у Кроненберга в «Мухе», являлись своеобразным порталом в мир человеческой головы в фильмах Дэвида Линча, например, в «Синем бархате». Возможно, данная корреляция из той же категории, что и влияние фильмов Николаса Кейджа на смертность людей при падении в бассейн, но факт забавного совпадения имеется.
Настолько плохо, что уже хорошо
Как можно писать о культовости и не вспомнить о легендах вроде «Комнаты» Томми Вайсо, «Зелёного слоника» Светланы Басковой (спасибо тебе за всё, легенда), фильма Full Monty про мужской стриптиз в исполнении британских шахтёров (та ещё забавная чернуха), «Человеческой многоножки» (не в исполнении Эрика Картмана) и всякого такого? Мы разбираем эти фильмы на мемы, цитируем, вспоминаем при каждом удобном и неудобном случае, их пародируют в других картинах. Если искать подходящую метафору, то, наверное, это как ваш первый неудачный поцелуй: вы вроде и в восторге от этой ситуации, но, скорее всего, до конца жизни вас будет заливать пунцовым при одном только воспоминании об этом дне.
Давайте подведём итоги. Почему один фильм культовый, а другой — нет?
Да кто его знает. Наверное, всё-таки из-за кроликов.
На самом деле многие из вышеперечисленных критериев культового фильма (кроме кроликов и карликов) относятся не только к кино, но и к любому объекту обожания человека. Если через него мы познаём какой-то особенный или, наоборот, знакомый и привычный нам мир, а он, в свою очередь, откликается на наши боли и запросы — мы будем его обожать. Если он цитирует наши любимые фильмы, включает любимые песни и делает это не потому, что мы попросили, а сам — мы будем его обожать. Если при этих словах вы вспомнили совсем не культовый фильм, а своего лучшего друга, сходите обнимите его и скажите, как он вам дорог. В принципе, «лучший друг» — довольно близкое к «культовому фильму» понятие. Честный, понимающий, родной, особенный, ваш. Учитесь отделять зёрна от плевел.
